Севилья. По следам Кармен.

 

«Возле заставы Севильи, есть у моего друга кабачок “Лильяс Пастья”,

Туда я пойду плясать сегидилью и пить манзанилью…»

 

Так напевала Карменсита, соблазняя потерявшего бдительность влюбленного капрала, недавно приехавшего в столичную Севилью из небольшой деревушки. Но не только севильские красотки способны вскружить голову любому мужчине. Сам город обволакивает особой атмосферой, в которой проступают нотки арабской приторности и католической строгости, цыганской развязности и королевской роскоши.

Старушка Севилья (Sevilla), которой стукнуло три тысячи лет, многое повидала на своём веку. Ей довелось иметь статус самой богатой и знатной «дамы» Испании (если не всей Европы), ведь именно Севилья стала главным портом, через который велось сообщение с заокеанскими американскими колониями. Со всех уголков Старого Света купцы свозили свой товар на пристань реки Гвадалквивир, по течению которой тяжелогруженные галеоны отправлялись к берегам Вест-Индии. Американское золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг, специи, табак и другие сокровища буквально текли рекой в столицу Андалусии, обогащая не только королевскую казну, но и жителей города. Свидетельства былой славы и роскоши Севильи дошли и до наших дней.

По дороге из Кафедрального собора к площади Испании, путешественникам бросается в глаза солидное здание Севильского университета. Кто бы мог подумать, что когда-то в стенах этого старинного комплекса, уступавшего по размерам только королевскому Эскориалу, витал аромат табака и звучали цыганские напевы. Обеспечив себя монополией на поставку табака, Испания была буквально завалена тюками с ожидающими обработки табачными листьями. Мелкие частные фабрики не справлялись с наплывом этого ценного груза. Так, в XVIII веке на плане южной окраины города Севильи появился проект постройки Королевской табачной фабрики. Относительная скромность и лаконичность здания, увенчанного статуей Славы, объясняется тем, что приглашенными зодчими были голландские военные архитекторы, не сильно разбиравшиеся в строительстве производственных цивильных зданий. Окружив комплекс будущей фабрики рвом и установив кабины для охраны, Диего Бордик и Себастьян ван дер Борхт превратили фабрику в неприступную крепость. Фабрика имела и другие, стандартные по тем временам, признаки оборонительного сооружения: конюшни, тюрьму и церковь, причем здания двух последних выглядят совершенно одинаково, разве что над церковью возвышается миниатюрная колокольня. Хотя фабрике не довелось участвовать в обороне города от войск мятежного генерала Мигеля Гомеса, она послужила надежным «сейфом» для городских сокровищ, которые были предусмотрительно перенесены туда из Кафедрального собора и многочисленных церквей. Денно и нощно по территории фабрики расхаживала вооруженная охрана из корпуса Дракона и, в случае необходимости, ловила воришек сигар и усмиряла пыл разгорячённых работниц. Один из таких ярких эпизодов фабричной жизни вот уже полторы сотни лет разыгрывается на сцене оперных театров по всему миру. Кармен была одной из обитательниц цыганского района Триана, расположенного по другую сторону реки Гвадалквивир. Представьте себе сорокоградусную жару, летающие вокруг пыль и частички сухих табачных листьев, монотонную, рутинную работу по сортировке табака и скручиванию сигар… Мало кто соглашался работать в таких условиях. Но тут, на помощь табачным магнатам пришел королевский закон, принуждающий цыган забыть свои кочевые привычки, обзавестись постоянным жильем и найти работу. Так, трианские цыганки стали работницами Королевской табачной фабрики. Кстати, в те времена еще не была изобретена машинка по формовке сигар, так что каждый экземпляр был сделан от и до вручную. В наши дни за такую сигару любители покурить платят немалые деньги.

Недалеко от бывшей табачной фабрики, на набережной, находятся еще одни декорации, среди которых произошла трагическая сцена смерти Кармен. Знаменитая арена Маэстранса (Plaza de toros de la Real Maestranza de Caballería de Sevilla) бывала свидетелем не только убийства знаменитой хитаны, но и многочисленных побед и поражений тореро в состязании с могучими быками. Произнося слово «коррида», многие сразу представляют себе одинокую фигуру тореро (испанцы не простят вам, если вы назовете их любимцев «тореадорами», на французский «оперный» манер) и кружащего в опасной близости от него, пронзенного бандерильями быка. В то время, когда строилась севильская арена, всё выглядело совершенно по-другому. Оставим тёмное прошлое тавромахии, распространенной с незапамятных времён на территории Средиземноморья, от Португалии до Греции. Но упомянем пару фактов, проливающих свет на истоки неимоверной любви испанцев к этому повышающему адреналин действу. После многовекового господства, берберские правители под натиском испанских королей теряли город за городом. В ходе так называемой реконкисты (отвоевания земель), испанским правителям пришлось столкнуться с тем, что опустошенные города и земли требовали срочного заселения. Так началась внутренняя миграция, предрешившая судьбу не только людей, но и домашних животных. Приходя на новые земли, переселенцы обнаруживали брошенные стада буренок и с радостью прибирали их к рукам. Так, крупный рогатый скот приобрел достаточно важное стратегическое, а вместе с ним и культурное значение в жизни испанцев. Параллельно этому начался процесс формирования воинской элиты – кавалерии, ставшей костяком испанской армии. Только знатным сеньорам было по карману иметь боевого коня и сопутствующее снаряжение и, конечно им не было чуждо тщеславие, которое подвигало их выбирать лучших коней и постоянно совершенствовать навыки верховой езды и боя. Так, после отвоевания у сарацин Севильи в XIII веке, сформировалось рыцарское братство святого Герменегильдо, возникшее на почве любви к верховой езде. Оно же стало костяком новой организации, созданной королевским указом в конце XVII века – Кавалерийского корпуса общества верховой езды Севильи (Cuerpo de Maestranza de Caballeriade Sevilla), чье имя и носит севильская арена для боя быков. Со временем корпусу был пожалован статус королевского, а должность его руководителя стал занимать один из сыновей короля. Но вы спросите, а какая связь между корридой и кавалеристами? Так вот, кроме совершенствования техники верховой езды и разведения особой породы андалузских скакунов, знатные наездники издавна принимали участие в праздничных событиях города, посвященных, например, освобождению от мавританского владычества. Они устраивали захватывающие небезопасные представления на городских площадях, показывая свое мастерство в бою с быками. Тем самым они убивали сразу трех зайцев (или быков): развлекали народ, демонстрировали свой высокий социальный статус и отмечали знаменательное событие своего рода жертвоприношением быка. Так коррида стала неотъемлемой частью городских праздников. Но не спешите осуждать участников боя быков за жестокое обращение с животными. К корриде допускались быки, проявившие строптивый, неукротимый характер на сельскохозяйственных работах. Участь этих быков была предрешена в любом случае. Им суждено было погибнуть от ножа мясника или в смертельной схватке с наездником. Со временем, испанцы научились специально разводить свирепых, не знающих боли и страха благородных быков – торо браво, ценившихся куда больше, чем их соплеменники, предназначенные для работы в поле или для мясной лавки. Для такого важного мероприятия как бой быков больше не подходили наскоро сколоченные из досок прямоугольные арены, сооружавшиеся на площадях Севильи. Так на холме Баратильо началось строительство стационарной арены. Вокруг выстроенной в форме круга прочной деревянной ограды стали воздвигаться каменные пристройки, в которых размещались конюшни, склады, мясные лавки, часовня, помещения для участников корриды и, конечно, места для зрителей. За 120-тилетнюю историю строительства арены она успела обрасти несколькими ярусами, специальными ложами для знати, в которые можно незамеченным попасть из соседнего дома, по специально построенному коридору, миновав главные ворота, открытые для простых людей. Величественное нарядное здание арены Маэстранса вмещает до 14-ти тысяч зрителей. О боевой славе известных тореро можно узнать, посетив музей тавромахии. Конечно, впечатляют огромные бычьи головы, красующиеся на стенах музейных залов. Если кто-то говорит о неравном бою между человеком и быком, в котором участь животного предрешена, то он наверняка не видел размеры торо браво и не представляет, каково это стоять рядом с этой громадиной, вооружившись только короткой шпагой, которая не остановит, а только разозлит быка, если удар не будет нанесен в определенное место. Многочисленные постеры с говорящими за себя именами знаменитых тореро, расшитые золотом яркие шелковые костюмы и парадные плащи, смертоносные бандерильи и шпаги приведут в восторг даже тех, кто не хочет и думать о посещении настоящего боя быков.

Я лишь слегка коснулась богатой истории Севильи, связанной с гордой хитаной Кармен. А есть еще Севилья дон Жуана и Фигаро, о которых я обязательно поведаю в следующий раз.