Альберта. В единении с природой и духами.

Стаття присвячується нащадкам українських імігрантів та корінним канадцям Альберти, які одні з перших простягли руку допомоги у важкі часи війни.

Набрав побольше воздуха, ондатра нырнула в океанскую пучину. Дух Нанабуш и остальные звери с замиранием сердца всматривались в водную поверхность, в ожидании того, что над ней вот-вот покажется мохнатая головка отважного зверька. Время шло. Все с ужасом понимали, что воздуха у ондатры не осталось, и вот кто-то из животных увидел в отдалении покачивающийся на волнах маленький комочек. На последнем издыхании ондатра передала Нанабушу горстку земли, поднятую с океанского дна. Так, у жертв великого потопа появилась надежда на обретение суши. Впечатлившись героическим поступком зверька, черепаха предложила свою спину в качестве площадки для возведения новой земной тверди, которую североамериканские индейцы назвали впоследствии Черепашьим островом.

Оказавшись на бескрайних просторах диких степей Северной Америки,  французы не придумали ничего лучшего, чем назвать их простым словом «луг». Так, в международном географическом лексиконе появилось французское слово «прерия» (prairie). Куда более поэтически настроенными оказались аборигены, влюблённые в природу родного края. «Большая река», «Быстрое течение», «Холм Сидящего Медведя», «Дом Бобровых Холмов» – все эти индейские названия красноречиво описывают Бивер-Хилз (Beaver Hills), долину реки Северный Саскачеван в провинции Альберта на юге Канады. Жившие за счёт природных щедрот представители народов кри, сото, черноногих, сиу и ещё четырёх десятков местных племён интуитивно понимали важность природоохранных мероприятий, для надёжности закрепив их значимость в своих религиозных верованиях. Схема «общественного договора» аборигенов-охотников была довольно простой: верховный Творец как землевладелец разрешает пользоваться его собственностью при условии, что никто не злоупотребляет его великодушием и не грызётся между собой за территории и их богатства. Так и жили индейцы испокон веков, пока на их землях не появились бледнолицые из двух конкурирующих «меходобывающих» фирм – Компании Гудзонова залива и Северо-Западной Компании. Основание на берегах Северного Саскачевана выходцами из Старого Света поселений, служивших в первую очередь торговыми точками, внесло немало изменений в суровый, но сбалансированный стиль жизни всех обитателей прерий.

Одними из первых под горячую руку европейцев попали бизоны, в простонародье – буффало. Свирепый вид и мощь этих горбатых гигантов не уберёг их от смертоносных пуль, выпускаемых бледнолицыми из получивших популярность винтовок Шарпса. Промышленная революция и новые технологии дубления кожи требовали новых жертв. Европейские бурёнки не справлялись с запросами на сверхпрочную кожу, необходимую для изготовления ремней для многочисленных станков и оборудования. В ход пошли шкуры «диких быков» Американского континента. Кроме того, полчища прибывающих из Старого Света переселенцев нужно было чем-то кормить. Освежёванные туши буффало были идеальным решением проблемы пропитания колонистов. Даже политические игры внесли свою лепту в катастрофическое сокращение популяции равнинных и лесных бизонов. Как заставить кочевых индейцев-охотников осесть в резервациях и освободить обширные охотничьи угодья для новоиспечённых канадцев? Нужно всего-навсего уничтожить как можно большее количество бизонов, тем самым лишив аборигенов их традиционного промысла, а вместе с тем пищи, оружия, одежды, жилищ, сосудов для воды и многих других полезных, а то и жизненно необходимых вещей, производимых из различных частей убитого на охоте зверя. Всего лишь сотня лет понадобилась бледнолицым, чтобы довести миллионную популяцию североамериканских копытных до грани исчезновения. По счастью канадские власти опомнились и откликнулись на призыв энтузиастов создать заповедник. Так, в начале ХХ века появился национальный парк «Элк Айланд» (Elk Island National Park), раскинувшийся на традиционных охотничьих территориях индейцев, и ставший прибежищем для сотен равнинных и лесных бизонов, лосей и всякого рода оленей.

Бледное северное солнце лениво катится по небосклону, неумолимо приближаясь к горизонту. Предчувствующие скорые сумерки совы начали перекличку, тревожа морозный воздух своим глухим уханьем. Самое время надеть снегоступы и, закутавшись в тёплое пончо, отправиться на вечернюю прогулку по бизоньим тропам заповедника. Именно в этот час возрастает шанс встретиться с мохнатыми гигантами. Малопригодные к сельскому хозяйству земли Бивер-Хилз, частью которых является территория Элк Айленда, сохранили свой первозданный вид, каким его знали охотящиеся здесь индейцы кри. Окутанные инеем призрачные рощи осин и тополей расступаются вдоль протоптанных стежек, которые ведут к необъятным далям прерий. Сквозь пушистый снежный покров настырно пробиваются растрёпанные пучки пожелтевшей сухой травы – любимое зимнее лакомство бизонов. Тёмные островки прижимающихся друг к другу высоких елей пробиваются сквозь вечернюю дымку и напоминают выступающую из озёрных вод шипастую спину дракона. Посреди обездвиженных морозом заводей разбросаны нагромождения ветвей и характерно «спиленных» стволов, в которых без труда можно узнать искусные инженерные сооружения бобров. При беглом взгляде на оголённые зимней стужей деревья в глаза бросается застрявший между ветвей довольно большой мохнатый комок непонятного происхождения. Отбросив предположения о гнезде экзотической птицы, приходится остановиться на версии о «неведомой зверушке». Ею на поверку оказывается североамериканский дикобраз, обожающий примоститься на ветвях в часы дневного отдыха, предшествующего ночной охоте. Вдруг в морозной тишине раздаётся всё ещё далёкий, но усиливающийся с каждым мигом хруст ветвей. По мере приближения к нему добавляется звук неторопливых размеренных шагов, сопровождаемых поскрипыванием снега. Завершает эту лесную мелодию тяжёлое дыхание и фырканье, издаваемое небольшим стадом бизонов, вышедших из осиновой рощи в поисках очередной лужайки с травяной ветошью.

В розовеющем закатном небе вспыхивают первые звёзды, и северные сумерки неспешно озаряются блеском мириад мерцающих небесных светил. Над землями Элк Айланда, славящего своим статусом астрономического заповедника, расстилается невыразимой красоты покров Тёмного неба. На нём с трудом можно узнать знакомые с детства созвездия, затерявшиеся среди сонма других звёзд. Для завершения картины природа нанесла на небосвод широкими мазками переливающееся неоново-зелёным светом северное сияние. Оно гигантскими волнами проплывает по небу, создавая мистическую атмосферу древней индейской магии.  Созерцая поразительное небесное зрелище и вслушиваясь в потрескивание разгорающегося костра, можно живо представить себе как многие поколения  охотников так же сидели у огня, провожали взглядом взмывающие ввысь, словно жаждущие присоединиться к звёздам, искры и слушали затаив дыхание повествуемые стариками занимательные истории.

Единение с Наʼа, Великой Матерью-Землёй ещё больше ощущается в священной долине, раскинувшейся на берегах Молочной реки. Здесь, на просторах Великих равнин природа создала «плохие земли», как их прозвали новоприбывшие французы, столкнувшиеся с трудностями в передвижении по юго-западной части Альберты. Впоследствии англичане подхватили это название и стали называть некоторые участки провинции мрачным наименованием Бесплодные земли. Впрочем, местные жители, в основном представители конфедерации Сиксикаиитситапи, они же черноногие, мало интересовались мнением пришельцев и почитали изрезанную оврагами и испещрённую известняковыми нагромождениями долину Аисинаипи (что можно перевести как «написанное» или «изображённое») в качестве священной обители духов.

В награду за долгое восхождение на берег Молочной реки, взору открывается вид на зачарованный каменный городок. Кажется, что домики почти полностью ушли под землю, выставив на поверхность лишь дымоходные трубы причудливой формы. Над архитектурным ансамблем Аисинаипи, ставшим основой национального парка Райтин-Он-Стоун (Writing-on-Stone Provincial Park), с доисторических времён трудились неустанные строители – тающий лёд, вода и ветер. Они умело обтесали известняковую породу, превратив каменные глыбы в пирамидальные столбы, и, словно шутки ради, посадили на их вершину твердые каменные шляпки разных форм и размеров. Благодаря этим «головным уборам», пирамидки из мягкой горной породы надёжно защищены от дождевой воды, способной размыть столб изнутри. Подходя ближе и всматриваясь в камни, начинает казаться, что над Аисинаипи поработали не только архитекторы, но и скульпторы. Солнечные лучи, играющие на рельефной поверхности камней, создают удивительный эффект, благодаря которому почти в каждой глыбе видится морда животного, образ человека или мифического существа из индейского фольклора. Кто знает, возможно таким образом местные духи играют в прятки, маскируясь под известняковые столбики, называемые худу.

Впрочем, даже не верящих в мистическую связь с потусторонними силами скептиков из мира науки не оставляют равнодушными наскальные росписи (петроглифы) и резьба (пиктограммы), оставленные многими поколениями индейцев на камнях долины Молочной реки. В незапамятные времена, а точнее, три-четыре тысячи лет назад, племя черноногих, прозванных так за цвет мокасин (поговаривают, что они запачкали свою обувь сажей, когда кочевали по горящей прерии), основало в Аисинаипи своеобразную «Картинную галерею» древнего мира, к слову сказать крупнейшую на  всей территории североамериканских равнин. До наших дней дошли тысячи произведений индейского искусства, которые со всей тщательностью выцарапывали рогами, костями, а впоследствии и, вероятно, ножами древние мастера. Некоторые из них предпочитали живописный метод, нанося рисунки красной охрой, то есть смесью железной руды и жидкой основы, которыми служили вода или бизоний жир. Не оставляет сомнений тот факт, что как и многие первые художники, черноногие и другие посетители священной долины изображали то, что видели вокруг, даже если результаты их творчества кажутся нам далёкими от реалистичности, а порой и откровенно фантасмагорическими. Кто знает, какие видения посещали молящихся и постящихся молодых воинов в период их отшельничества в Аисинаипи, или умудрённых сакральным опытом жрецов во время проводимых ритуалов… Есть здесь и символически принесённые в жертву духам животные, чьё изображение испещрено углублениями, оставленными стрелами или пулями. Есть и бесстрашные воины, скрываемые круглыми щитами и поражающие своих врагов длинными копьями, украшенными перьями. Некоторые минималистические изображения, включающие лишь одного-двух персонажей, рассказывают о спиритуальных ритуалах, передавая бесценную информацию грядущим поколениям черноногих. Забавно видеть, как заморские новинки, такие как лошадь и огнестрельное оружие, а также достижения цивилизации – паровоз и автомобиль (по мнению специалистов речь идёт о марке Ford Model T, выпускаемой в первой четверти ХХ века) – послужили источником вдохновения для создания индейскими мастерами очередной серии более современных пиктограмм. Но подлинным хитом Аисинаипи остаётся монументальная батальная сцена битвы на берегах Молочной реки. Неизвестный художник XIX века изобразил на ней более двух сотен персонажей, схлестнувшихся в кровавой схватке, где пушечные снаряды и выпускаемые из ружей пули смертоносными волнами накрывают противников с обеих сторон. Хотя все драматические, а зачастую и трагические страницы истории североамериканских индейцев давно перевёрнуты, всё же они не забыты благодаря прочной связи поколений, особенно ощущаемой в сакральных местах бескрайних прерий.