Нейпир. Столица ар-деко.

«Ревущие двадцатые», пронёсшиеся по миру сто лет назад, перевернули всё с ног на голову и создали бесшабашный стиль жизни, начисто отрицающий предшествовавшие ему чопорные правила и устои. То, что ещё вчера казалось недопустимым – эпатажно короткие дамские стрижки и платья, неприличный джаз и чарльстон, свободные интимные отношения и другие вольности – в один миг вошло в моду. Новые веяния не могли не отразиться на искусстве, оформляющем в изысканно-непринуждённом стиле ар-деко повседневность современников Великого Гэтсби.

В первых числах февраля 1931 года у новозеландского городка Нейпир (Napier) появился уникальный шанс превратиться в столицу ар-деко. Решившие пошалить маорийские духи устроили довольно сильное землетрясение, за пару минут разрушившее большинство зданий и дорог этого портового города на берегу залива Хоукс (Hawke’s Bay). Строения, выдержавшие подземные толчки, были уничтожены вспыхнувшим пожаром. Оплакав погибших и расчистив город от руин, жители Нейпира с удивлением обнаружили, что стихийное бедствие обнажило, приподняв на пару метров, немалый кусок морского дна, подготовив тем самым удобную стройплощадку для возведения нового города. Засучив рукава и задействовав четыре архитектурных бюро, звездой которых был местный зодчий Луи Хэй, градостроители дом за домом создали симпатичное местечко в ультрамодном стиле, в который органично вписались декоративные орнаменты народа маори. Спустя сто лет Нейпир вошёл в историю архитектуры и туристические путеводители как уникальное поселение, чьи здания представляют собой единый архитектурный комплекс в стиле ар-деко. За несколько лет до трагических событий 1931 года в Париже прошла Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств, подстегнувшая волну популярности новой тенденции, названной на французский манер ар-деко (Arts Decoratifs, «декоративное искусство»). На замену плавным, изгибающимся словно змеи, линиям ар-нуво пришла строгая геометрия, символизирующая инженерно-технический и промышленный бум, и приукрашенная мотивами классицизма и экзотической азиатской, индейской и африканской этники. Непритязательная чёрно-белая палитра и приглушённые натуральные тона, простые угловатые и зигзагообразные линии, присущие ар-деко, компенсировались роскошью используемых материалов. Слоновая кость, кожа, панцири и шкуры экзотических животных, драгоценный металл золотистых тонов, древесина редких пород, новомодные алюминий и нержавеющая сталь, горный хрусталь, мрамор, шёлк и бархат стали неизменным признаком благородной роскоши этого модернового стиля. Впрочем, вопросы гламура оказались второстепенными в выборе градостроительной концепции нового Нейпира. На первом месте были практичность и надёжность простых, быстровозводимых одно-двухэтажных «коробок» из железобетона, не требующих массивных декоративных украшений, которыми изобиловала архитектура старого города и падение которых унесло немало жизней во время землетрясения. Уже после двух лет активного строительства город мог похвастаться полутора сотней изящных суперсовременных новостроек, среди которых был Дом Ротмана, известный как «Национальное Табачное Здание». Разбогатевший на никотиновой зависимости соотечественников магнат Герхард Хушир обратился к Луи Хэю с весьма банальной для богачей просьбой: создать как можно более роскошный и экстравагантный дизайн для новой табачной фабрики. Надо сказать, что даже такой талантливый архитектор как Хэй не справился с поставленной задачей с первого раза. В результате доработки возвращённых ему с пометкой «слишком просто» чертежей, в городском ландшафте появилось одноэтажное здание цвета дымчатой розы с выдающимся уступами фасадом. Над приземистой резной дверью развернулась роскошная полукруглая арка, напоминающая то ли морскую раковину, то ли восходящее солнце, один из главных мотивов ар-деко. Раскрывающиеся веером лучи-стебли увенчаны каменными цветами. На гладких стенах проступают барельефы со стилизованными розами, новозеландским камышом раупо и виноградными лозами. Хотя в наши дни на фасаде дома Ротмана вновь красуется надпись «National Tobacco Company Ltd», внутри него находится не так давно открывшаяся винодельня Тони Биша (The Urban Winery), где можно продегустировать своеобразное вино, о необычной технологии производства которого лично расскажет сам хозяин этого заведения. Это одна из нескольких десятков винокурен, поддерживающих славу новозеландского винодельческого района Хоукс-Бэй.

Вздымающиеся в центре Северного острова горы надёжно защищают от сильного ветра раскинувшиеся в долине виноградники. Лишь лёгкий океанский бриз, закрадывающийся между лозами, приятно охлаждает воздух после долгого и жаркого дня, напитавшего благотворным солнечным светом созревающие грозди Мерло и Каберне-Совиньона. Особое сочетание климатических и почвенных условий Хоукс-Бэя, именуемое профессионалами терруаром, отдалённо напоминает знаменитый своими винами старинный французский Бордо. Возможно, поэтому именно французы основали самую первую винодельню Новой Зеландии «Миссионерское поместье». Упустившие по объективным причинам шанс прославиться в Крестовых походах или поджаривании еретиков, члены французской монашеской конгрегации Малые братья Марии решили сосредоточиться на образовательном поприще и в 1836 году отправились учить уму-разуму туземцев Океании. Основывая одну школу за другой, братья-маристы добрались и до Новой Зеландии, привезя с собой не только свою веру и знания, но и драгоценные виноградные лозы, которые предстояло взрастить и превратить в вино для таинства причастия. Умелые руки брата Киприана Юше, сына винодела из долины Луары, в довольно короткий срок превратили скромное монастырское хозяйство в прибыльный винодельческий бизнес, традиции которого и по сей день соблюдаются в «Миссионерском поместье» маристами. «Большой дом» – белоснежное деревянное здание бывшей семинарии, перевезённое по частям в начале XX века с подверженного наводнениям участка поместья – открыт для посетителей, желающих узнать историю виноделия в Новой Зеландии и выпить бокал-другой ароматного монастырского вина. Умиротворяющий вид на сад, виноградники, ведущую к особняку платановую аллею и виднеющийся вдали кукольный Нейпир идеально дополняет эстетическую составляющую дегустации пьянящего напитка.

С наступлением февраля у поставщиков вина начинается жаркая пора, ведь жители и владельцы увеселительных заведений Нейпира торопятся запастись игристым Совиньон Блан, дабы с разгульным шиком провести несколько дней ежегодного фестиваля «Ар-деко уикенд», посвящённого возрождению города из руин. Лет тридцать назад кучка энтузиастов решила на пару дней перенестись во времени и окунуться в зажигательную атмосферу раскованных 20-х и стильных 30-х. Год за годом народные гуляния набирали обороты и растягивались во времени, благодаря чему сегодняшний Нейпир на целую неделю превращается в свингующую ретроплощадку. В эти дни наряженные в лёгкие платья барышни и дамы не выходят из дома без миниатюрной шляпки-колокольчика и алой губной помады, небрежно брошенной в сумочку. Повсюду яркими пятнышками вспыхивают бумажные китайские зонтики, дарящие спасительную тень в летний февральский день. В звучащие из каждого угла джазовые композиции врываются хриплые сигналы клаксонов, оповещающих о приближении кавалькады натёртых до блеска ретроавтомобилей. Вдали, важно возвышаясь над толпой, «плывёт» на своём пенни-фартинге джентльмен в соломенном канотье. Нелепость этой велосипедной конструкции с огромным полутораметровым передним колесом ни чуть не смущает восседающего на нём ездока. В дни фестиваля рестораны соревнуются не столько в кулинарном искусстве, сколько в культурной программе. Живая музыка выплёскивается из их открытых окон и дверей. Усыпанные блёстками и окутанные перьями соблазнительные танцовщицы варьете и стильные джазовые дивы развлекают почтенную публику во время ужина. Завершающим аккордом насыщенного фестивального дня будет посещение одного из сияющих баров, где под непрекращающиеся звуки открывающихся бутылок шампанского и ритмы шимми зажигают поклонники ретрогламура.