Гран Чикитания. Застывшая музыка барокко.

Покинувшие родную Испанию конкистадоры привезли в Новый Свет свои представления о том, как должна выглядеть входная дверь. Благородные сеньоры привыкли к высоким, украшенным металлическими заклёпками и деревянной резьбой порталам; их компаньоны из «простых» тоже имели обыкновение входить в дом, не склоняя головы. Поэтому, добравшись до равнин, простирающихся на востоке будущей Боливии, и увидев довольно низкие дверные проёмы в домах покинутых индейцами поселений, европейские пришельцы решили, что имеют дело с пигмеями и назвали местных жителей на испанский манер чикитос, что означает «маленькие». Тогда они ещё не знали, что эти «малыши» окажутся на голову выше самих пришельцев, а размер дверей имел в тех краях стратегическое значение. Небольшой проход помогал отражать атаки со стороны опасных хищных «кошечек», вездесущих кровососов-москитов и пронзительного холодного ветра суразо. Итак, окунув перо в чернильницу, предводитель испанской экспедиции Ньюфло де Чавес вывел на карте новое название – Льянос-де-Чикитос, превратившееся позднее в Гран Чикитанию (Gran Chiquitania).

В это время на другом краю мира европейская «интеллигенция», пресытившаяся беспрерывными кровопролитными «разборками» между власть имущими и неминуемыми в военное время бедствиями, всё чаще фантазировала на тему справедливого и мирного государства, обеспечивающего равное благополучие для каждого гражданина. Не надеясь изменить сложившееся веками мировоззрение местных правителей и их подданных, вдохновлённые утопическими идеями гуманистов миссионеры католического ордена иезуитов отправились за океан покорять сердца, души и умы неиспорченных западной цивилизацией чикитос и их соседей. Немало отчаянных проповедников, вооружённых лишь Библией, молитвенником да партитурой с церковной музыкой, сгинуло в тропической саванне. Но, несмотря на эти потери, за столетие своей миссионерской деятельности им удалось создать своеобразный мирок, особую и неповторимую культуру «барокко метисов», чьи следы до сих пор удивляют забравшихся в боливийскую глубинку путешественников.

До наших дней сохранилось всего несколько так называемых редуксьонес де индиос, то есть автономных миссионерских поселений христианизированных индейцев, созданных в XVII-XVIII веках просветителями из Общества Иисуса. Как правило, глядя на колониальные церкви латиноамериканских городов, можно легко представить себе, что вы оказались напротив какой-нибудь старинной часовни на маленькой площади в Толедо, Севилье или Лиссабоне. Совершенно другая картина открывается взору в иезуитских миссиях Чикитании, рассыпанных на карте департамента Санта-Крус (Santa Cruz). На центральной площади словно застывшего во времени городка Сан-Рафаэль (San Rafael de Velasco) в провинции Беласко, в окружении глинобитных домиков стоит коренастое здание, покрытое широкой двускатной черепичной крышей. Его очертания напоминают скорее просторную хижину туземцев, чем стремящееся ввысь лаконичное здание европейской барочной церкви. Здесь нет убегающей в небеса лестницы, по которой кающиеся грешники на коленях входили бы в храм, зато над центральным фасадом и главным порталом, создавая эффект галереи, высится увенчанная резным крестом крыша, опирающаяся на деревянные витые колонны. Можно представить, как в сезон дождей или в часы палящего полуденного зноя на этом крыльце дружно собираются местные жители, чтобы пообщаться с главой миссии, обсудить повседневные дела, посплетничать или послушать импровизированный концерт местных музыкантов. На побеленном известью фасаде с буйной фантазией и детской непосредственностью выписаны витиеватые растительные узоры, обрамляющие портреты святых и иллюстрации к библейским историям. Хотя специалисты утверждают, что церковь Сан-Рафаэля, созданная швейцарским священником-иезуитом Мартином Шмидтом, отвечает канонам господствовавшего в XVIII веке стиля барокко, в её росписях просматривается удивительное смешение культур и эпох. Монохромные вычурные фрески терракотового и кирпичного цветов одновременно напоминают росписи царского зала Кносского дворца на Крите и каменную вязь мавританских покоев Альгамбры; кружевной рисунок, выведенный хной на руках индийских красавиц и незатейливо выполненные сцены из жизни святых, увековеченные на стенах раннехристианских катакомб в Риме. Простота и, вместе с тем, нарядность миссионерской церкви делает её похожей на покрытый белой глазурью пряничный домик, украшенный карамельными узорами. Это небольшое произведение искусства – уникальный плод совместного творчества европейского инженера и местных умельцев, которые с удовольствием реализовывали свои художественные идеи в миссионерских общинах Чикитании. Иезуитским миссионерам хватило мудрости не навязывать собственные представления о прекрасном, а вплетать свои знания в традиции местных жителей, открытых, в свою очередь, для нового опыта и экспериментов. Кажется, что сама тропическая природа вдохновляла священников и их подопечных на создание образцов яркого, праздничного, радующего глаз и греющего душу «Дома Божьего и Врат Небесных», как зачастую называли храмы в редуксьонес. Удивительно, что скромные базовые знания архитектурного искусства миссионеров и отсутствие какого-либо опыта «монументального» строительства у индейцев Чикитании не стали препятствием на пути к созданию весьма вместительных храмов, рассчитанных на несколько тысяч прихожан. Хотя в распоряжении строителей были лишь примитивные инструменты и собственные руки, они умудрились превратить стройные стволы лиственных деревьев высотой более десяти метров и весом до восьми-девяти тонн в резные деревянные колонны, удерживающие сооружённый из массивных балок каркас здания. Внутреннее пространство церкви Сан-Рафаэля украшает искусная резьба, в которой угадываются европейские тенденции, своеобразно проинтерпретированные американскими художниками. Так традиционные ангелочки имеют некоторые черты древних фигур, испокон веков охранявших жилища чикитос от злых духов. Робкий солнечный лучик, пробивающийся сквозь решётку центрального окна, падает на покрытые тонкими листами слюды стены, создавая удивительное сияние вокруг алтаря.

Вдруг в тишине уединённого храма крошечного поселения в безлюдной боливийской сельве зазвучала выводящая старинную мелодию свирель. Через мгновение к ней присоединился чистый ангельский голосок смуглой девчушки в белом платье. В её пение постепенно вплелись звуки скрипки, виолы, лютни, бубна и пары незатейливых погремушек. Расплывшаяся по церкви канцона создала удивительную атмосферу, способную перенести вас на триста лет назад, во времена, когда на званых вечерах и увеселительных прогулках камерные оркестры ублажали слух гостей лёгкой застольной музыкой. Верящие в силу искусства иезуитские миссионеры сотворили настоящее чудо, создав не только неповторимый архитектурный и художественный стиль, но и пополнив музыкальную сокровищницу драгоценными партитурами, написанными индейцами чикитос под влиянием музыки эпохи Возрождения и барокко. Довольно забавно слышать, как в классической европейской кантате вдруг начинает доминировать исполняемая на флейте специфическая мелодия, напоминающая звуки завывающего в Андах ветра. Экзотики добавляют особые гитарные переборы, по которым мы безошибочно узнаём латиноамериканские мотивы. Более десяти тысяч листов духовной музыки, написанной в XVII-XVIII веках священниками миссий Чикитании и их индейскими подопечными, удивительным образом сохранились в церковных архивах. Как когда-то удалённость редуксьонес позволила им жить по своим правилам и создавать неподражаемую культуру, так и сегодня старинные поселения остаются неуязвимыми для современной музыки. Юные чикитос с удовольствием поддерживают старую традицию, разучивая барочную музыку, доставшуюся им в наследство от предков. Их увлечение разделяют исполнители и меломаны, раз в два года приезжающие со всех уголков мира на Международный фестиваль американской музыки Ренессанса и барокко «Misiones de Chiquitos».

Иоганн Вольфганг Гёте устами своего героя высказал идею о том, что архитектура – это застывшая музыка. Пожалуй, в миссиях Чикитании вы точно сможете уловить витиеватые полифонические барочные мотивы, раздающиеся, как только ваш взор начинает следовать узорам, окутывающим стены старинных церквей.