Занзибар. Чёрная земля.

Помню, как однажды с удивлением обнаружила, что гвоздика – это не только любимый цветок коммунистов и испанских цыганок, но и душистая пряность с глубоким неповторимым ароматом. Пара её сухих бутончиков способна превратить простую чашку кофе в изысканный пикантный напиток. Цену этой пряности знали с давних времён, поэтому неудивительно, что плантации гвоздичных деревьев в своё время буквально озолотили правителей африканского архипелага Занзибар (Zanzibar Archipelago). Следы былой роскоши видны и по сей день в старинных султанских дворцах и частных резиденциях.

Более двух тысяч лет назад покорители Индийского океана «оседлали» муссоны. Они с ветерком шныряли между восточным побережьем Африки, Индией и Ближним Востоком. Поскольку морские прогулки в те времена были ещё не в моде, то каждое такое путешествие носило весьма меркантильный характер. Так остров Унгуджа, переименованый впоследствии в Занзибар, на много веков стал эпицентром бойкой межконтинентальной торговли. Смешение африканской, арабской и индийской культур с лёгким вкраплением португальских мотивов создало самобытный образ Стоун-Тауна (Stone Town) – старой части столицы Занзибара. Его улочки начали вырисовываться ещё в первом тысячелетии, когда глиняные хибарки рыбацкого посёлка Шангани стали хаотично вырастать на треугольном мысе западного побережья острова. С тех пор рисунок города не поменялся, хотя на месте лачуг появились двух-трехэтажные дома из известняково-коралловых блоков, благодаря которым столица получила новое название – «Каменный город». Следуя арабской традиции, пришедшей на Занзибар вместе с ближневосточными купцами и оманскими правителями, фасады домов лишены какого-либо декора и представляют собой гладкие, выкрашенные в белый или жёлтый цвета стены с небольшими окнами и верандами. Такой облик символизировал скромность владельца, которому не пристало публично кичиться своим богатством, выставляя его напоказ. Единственным допустимым намёком на достаток и статус домовладельца были двери, украшенные удивительной по изяществу и тонкости деревянной резьбой. Каждая дверь служила своеобразной «визитной карточкой», дающей представление о происхождении и сфере деятельности  проживающей за ней семьи. В покосившихся и потрескавшихся от времени вековых дверях, выполненных из бирманского тика, чёрного, красного, джекфрутового или мангового дерева всё ещё угадываются специфические мотивы, присущие определённому стилю и времени создания. Изучая разнообразие деревянных кружев сотен сохранившихся порталов Стоун-Тауна, поневоле начинаешь улавливать повторяющиеся мотивы и тенденции.

Двери гуджарати не спутать ни с чем. Их прямоугольные створки, увенчанные полукруглой аркой с искусно вырезанными зарослями покрытых цветами кустов, усыпаны стилизованными медными или латунными шипами, превратившимися из средства защиты в изящное украшение. Идея покрыть шипами вход в жилище пришла индийским специалистам, ответственным за обороноспособность дворцов. Поговаривают, что используемые в качестве таранов боевые слоны были неприятно удивлены новинке. Индийские купцы, переехавшие на Занзибар, решили установить в своих резиденциях именно такие «колючие» двери. Чуть более скромно выглядит вход в хозяйственные и торговые постройки, расположившиеся вблизи от порта. Хотя двери лишены шипов и куполообразной арки, мастерская резьба всё же украшает раму и центральный столб, отделяющий две створки. Глядя на двери суахили, кажется, что их создатели зачерпнули из океана воду изумительного бирюзового цвета и покрасили ею двери. Простой декор, зачастую представляющий собой лишь покрытый деревянной решёткой створ, компенсируется солидным возрастом, достигающим четыре сотни лет. Не менее изысканно, чем индийские, смотрятся арабские двери Занзибара. Их можно узнать по обильно покрывающей обрамление входа в дом традиционной вязи, в которую вплетены цитаты из Корана и скрытые символы. «Омывающие» дверные проёмы волны и «растущие» финиковые пальмы напоминают обитателям резиденции о покинутом родном крае. Вырезанная из ценных пород дерева виноградная лоза оплетала двери домов плантаторов, разбогатевших на производстве и продаже специй. Даже деревянные цветы и те не располагались над входом просто так, ради красоты. Будучи последователями культа семьи, арабские жители Занзибара строили просторные дома, в которых могли обитать под одной крышей родители и повзрослевшие дети, сами успевшие обзавестись домочадцами. Количество цветов показывало, сколько семей живёт в доме. В ажурный рисунок некоторых дверей были вплетены цепи. По старым поверьям они отгоняли злых духов, и в то же время намекали на то, что хозяин дома преуспел в работорговле.

В своё время арабы прозвали остров Унгуджа Зиндж-эль-Барром, что приблизительно можно перевести как «чёрная земля». С учётом того, что Занзибар не может похвастаться чернозёмом, а скорее славится своими пляжами с белоснежным песком, это название скорее можно соотнести с находившимся там большим количеством темнокожих. Коран, запрещающий обращать в рабство единоверцев, не ограничивал арабских предпринимателей совершать рейды в африканские земли и продавать «живой товар» на Занзибаре, ставшем крупнейшим невольничим рынком региона. Часть рабов оставались на острове «поднимать сельское хозяйство» на гвоздичных плантациях, остальные были отправлены в Оман или на земли, курируемые Ост-Индской компанией. Повсеместная отмена рабства европейскими метрополиями в начале XIX века ещё долгое время не касалась султаната Занзибар, управляемого оманскими правителями, не желающими терять столь ценный источник доходов. Даже после «настоятельных рекомендаций» Британии свернуть работорговлю, она продолжала успешно вестись подпольно на «Чёрной земле». Мрачные свидетельства тех давних дней встречаются на острове до сих пор.

Пляж Мангапвани… Оказавшись там, невольно стараешься как можно скорее сбросить обувь, чтобы при каждом следующем шаге погружать ступни в мелкий обволакивающий белый, словно мука, песок. Лёгкий шелест моря лишь иногда нарушается всплеском лазурной волны, сталкивающейся с рассыпанными по пляжу валунами и пористыми коралловыми глыбами. Окаймляющая берег и кажущаяся неприступной зелёная стена тропических зарослей, из которых выглядывают рослые пальмы, надёжно охраняет безмятежность райского уголка. Но не таким виделся пейзаж Мангапвани (Mangapwani beach) невольникам, заточённым в прибрежных пещерах. После официального запрета работорговли и закрытия рынка в Стоун-Тауне в 1873 году, ушедший в подполье позорный «бизнес» активно пользовался природными благами острова: скрытыми в непроходимых чащах пещерами и удобными бухтами для погрузки «товара». С каждой ступенькой, ведущей в чёрную бездну подземных пещер Мангапвани, гнетущее чувство многократно усиливается. Сотворённый природой грот, в центре которого замерла гладь кристально чистого озера, имеет рукотворного соседа, созданного невольниками для их же собственного заточения. Две прямоугольные ямы, в которые ведёт каменная лестница, были битком набиты закованными в кандалы людьми, по несколько дней не имевшими возможности сделать хотя бы один шаг со своего места. В другом узилище, ради экономии места небольшое пространство было разделено помостом на два уровня ниже человеческого роста. Каждый из них до отказа заполнялся рабами, ждавшими отправки в Оман или Индию. Воздух и свет проникал сюда через небольшие отдушины; накопившиеся за день нечистоты вымывались приливными волнами, проникавшими в «пещеру» сквозь специально сделанные отверстия. Желающие пощекотать нервы путешественники частенько наведываются в эти зловещие места вооружившись, как в давние времена, факелом и взяв в сопровождающие местного гида, рассказывающего леденящие душу истории из жизни невольников и их поработителей. Пожалуй, излишне чувствительным особам стоит воздержаться от подобной экскурсии и отправиться, вместо неё, в «спайс-тур» по плантациям, где они с удивлением узнают, как растут пряности, которые мы привыкли видеть в виде порошка или сухих стручков-горошин-палочек-листиков на прилавках наших магазинов и базаров. Или отправиться в черепашье царство, раскинувшееся на севере острова в Природном аквариуме Мнарани Нунгви (Mnarani Nungwi Natural Aquarium). Стоит лишь погрузиться в естественный бассейн живописной лагуны, как по телу начнут пробегать мурашки, но не от волнения, а от лёгкого прикосновения плавников морских черепах, наслаждающихся беспечной жизнью в заповеднике. Вот уж где точно хочется заговорить на языке суахили, воскликнув знаменитое “Акуна матата!”