Стаття присвячується волелюбному народу Ліберії, що всіляко підтримує на міжнародному рівні суверенітет, територіальну цілісність та прагнення до справедливого миру України.

Не прошло и сорока лет с момента достославного «открытия» Нового Света, как испанские искатели приключений и золота привезли с собой в Америку первую партию темнокожих невольников. Три столетия понадобилось американцам для осознания того, что негоже в просвещённом XIX веке жить по устоям рабовладельческого строя. Хотя до кровавых «дебатов» между южанами и северянами было ещё далеко, и идея об отмене рабства только начинала витать в воздухе, сами рабовладельцы, из практических соображений, и квакеры из гуманистических создали Американское колониальное общество свободных цветных людей. Его главной миссией была помощь в репатриации вольноотпущенников и свободнорождённых афроамериканцев. Так, в 1820 году из Нью-Йорка отплыла «Элизабет» – первое судно, везущее на своём борту потомков африканских невольников к берегам их исторической родины. Благодаря этим отчаянным патриотам всего двадцать пять лет спустя на политической карте мира появилось новое независимое государство с говорящим само за себя названием – Либерия (от латинского слова liber –  «свободный»).

Трудно представить себе Американский континент без головокружительных ритмов джаза и одухотворяющих песнопений соула, без освежающей кока-колы и пикантного барбекю, без мистических культов вуду и кондомбле. Всех этих «изюминок» американской культуры могло и не быть, если бы не африканское наследие, которое сплелось в единую канву с европейскими и индейскими традициями на просторах Нового Света. Не менее любопытным и плодотворным оказался обратный процесс укоренения американских привычек и особенностей быта, привезённых выходцами из Штатов, на культурную почву Западной Африки. Кто бы мог подумать, что один из позаимствованных у американцев видов рукоделия со временем превратится в национальный символ и будет играть важную роль в либерийской дипломатии.

В давние времена, когда каждый кусочек ткани ценился, пусть не на вес золота, но всё же довольно высоко, изобретательные домохозяйки придумали соединять лоскуты, оставшиеся от пошива одежды, в полотна. До появления абстракционизма было ещё далеко, посему они стремились создать упорядоченный узор. Так появился особый вид рукоделия – квилт, или лоскутное шитьё, используемое для создания стёганых одеял. Соединённые в особом цветовом и геометрическом порядке кусочки ситца или шёлка превращались в эффектное покрывало, иногда украшенное изысканной аппликацией. Эту текстильную новинку, столь популярную за океаном, и привезли с собой американские переселенцы на земли Западной Африки. Многочисленные Национальные ярмарки в буквальном смысле пестрели лоскутными одеялами. Каждая мастерица старалась самовыразиться и привнести что-то новое в классический орнамент, зачастую используя местные ткани специфических расцветок и этнические африканские мотивы. Либерийское кофейное дерево стало одним из излюбленных сюжетов создательниц квилта. Одеяла с его изображением превратились в визитную карточку Либерии на международных выставках. Со временем в среде либерийских дипломатов стало доброй традицией преподносить искусно сшитое и украшенное эффектной аппликацией одеяло в качестве подарка своим визави. Полуторавековая история создания стёганых одеял продолжается и по сей день. Юные либерийки приезжают из всех уголков страны в Бенсонвилл (Bensonville), столицу графства Монтсеррадо (Montserrado County) и, по совместительству, штаб-квартиру Гильдии квилта. Здесь умудрённые опытом мастерицы передают молодому поколению практические секреты лоскутного шитья и рассказывают об истории этого искусства, его стилях, иконографии и техниках. Заглянув в одну из мастерских, можно стать свидетелем чуда превращения пёстрого вороха кусочков ткани в усеянные тысячами стежков шикарные одеяла. Каждый квилт словно «разговаривает» с тем, кто на него смотрит, передавая созерцающему особое настроение. Можно порадоваться задорным одеялам, сшитым из прямоугольных кусочков хлопковой ткани с яркими африканскими принтами, или проникнуться духом природы, искусно переданным на квилтах, изображающих плодоносные ветви хлебного и кофейного деревьев. На одеялах чувствуется и жаркое африканское солнце, «сияющее» в стилизованных растениях, орнаментах и узорах огненных цветов, и прохлада горных тропических лесов, “веющая” от аппликаций цвета индиго и малахита. Кто знает, возможно, в Гильдии учат не просто держать иголку в руках, но и использовать в процессе создания квилта древнюю магию, практикуемую адептами секретного женского общества Санде.

На вопрос о религиозной принадлежности приблизительно девять либерийцев из десяти скажут, что они христиане, и один заявит о приверженности исламскому вероисповиданию. При этом все десять, скорее всего, прибегнут к услугам местного колдуна, который поспособствует в общении с вездесущими духами. Особенно его услуги пригодятся при походе в таинственные горы Нимба, чьи вершины окутаны туманом и легендами.

Уже одно название горы Ньембо Тум, как её именует местное племя мано, намекает на мистическую природу и переводится как “холмы, на которых девушки будут скользить и падать”. Тем счастливцам, которым удастся избежать незавидной участи падающих барышень и получится-таки взобраться на вершины Нимбы, откроется великолепное зрелище. Словно сшитое из разнообразных лоскутков покрывало, сформированный из десятка уникальных экосистем Природный Заповедник Маунт-Нимба (Mount Nimba Strict Reserve) раскинулся на просторах трёх западноафриканских стран.  Создатели этого горного царства, кто бы они ни были – боги или естественные геологические процессы – проявили невероятное упорство, фантазию и настоящее волшебство, умудрившись населить относительно небольшой участок территории столь многочисленными удивительными обитателями. Каждая экосистема, плавно сменяющая друг друга по мере подъёма над уровнем моря, может похвастаться своей диковинкой из мира флоры и фауны.

Пересекая болотистую местность, безусловно, лучше всего смотреть под ноги, аккуратно продумывая каждый шаг. Но в топях у подножья Нимбы всё же стоит хоть раз оторвать взгляд от тёмных вод, чтобы увидеть роскошный плюмаж пальмы рафии, созданный из воздушных перистых листьев. За свою короткую жизнь рафия успевает вырастить самые длинные в царстве флоры листья, чей “размах” достигает от 12 до 25 метров. Словно став жертвой чёрной магии, пальма начинает увядать, стоит ей только раз в жизни украсить себя цветами. Но память о ней хранится в сладком вине, которым местные жители любят потчевать своих гостей. С момента, когда облетают последние лепестки и до поры зарождения первых семян, прощающееся с жизнью растение из последних сил производит сахар, который по задумке природы должен накопиться в созревающих плодах. В этот период в пальмовых зарослях появляются люди с импровизированными стремянками и острыми ножами. На стволе деревьев производится надрез, из которого сочится в специально подставленную ёмкость насыщенный сахаром молочно-белый сок рафии. Тут же, как по волшебству, он превращается в лёгкое, немного газированное вино с характерным фруктово-травяным букетом. Знатоки рекомендуют наслаждаться этим напитком в день разлива, пока вино не превратилось из-за быстрого процесса брожения в, мягко говоря, неприятный на вкус кислятину.

Поднявшись выше в горы Нимбы и оказавшись в завораживающем мире вечнозелёных тропических лесов, невольно присматриваешься к малейшему движению, в надежде увидеть скрытые от посторонних глаз моменты из удивительной жизни экзотических обитателей джунглей. Здесь, во влажных лесах Нимбы, у терпеливого наблюдателя есть шанс стать свидетелем ожесточённой “разборки” между африканскими гигантами. Если кто-то борется за место под солнцем, то антимахи – самцы одной из самых больших бабочек в мире – всеми силами пытаются выбить противника с водопоя. Облюбовав участок на берегу ручья или реки, бабочки за неимением клыков, когтей, клювов и других способов защиты и нападения, начинают толкать друг друга, раскрыв свои огромные двадцатисантиметровые крылья, пока один из бойцов не осознаёт бесполезность дальнейшего противостояния и не ретируется. Их дамы с невозмутимым спокойствием наблюдают за боем с верхушек деревьев. Там, в пологе леса, словно обитательницы гарема, они проводят всю свою полную наслаждений жизнь, вкушая нектар ароматных цветов и нежась в пробивающихся сквозь листву лучах африканского солнца. Бабочкам антиохам посчастливилось избавиться от внешних врагов благодаря особой диете, которой они придерживались в юности, будучи гусеницами. В листьях одной из древесных лиан, входящих в меню гусениц-антиохов, содержится весьма сильный токсин, который, как говорится, если не убивает, то делает сильнее. Так, накопив отраву в своём тельце, гигантская бабочка и сама становится смертельным ядом для всех, кто решится ею полакомиться. Обзаведясь репутацией неприкасаемых, стайки ярко-оранжевых антиохиов беззаботно порхают над густыми тропическими зарослями в своём волшебном хороводе.

Выйдя из полумрака густых экваториальных лесов, покорители вершин окунаются в обволакивающую туманную атмосферу высокогорной саванны. Ватные облака, окутавшие основания покрытых оливково-зелёным ковром холмов, создают иллюзию парящих в небе гор. Волны колышущейся на лёгком ветру травы пробегают по лугам, создавая нежную музыку высокогорных равнин. Лишь звонкое стрекотание мириад невидимых насекомых способно вернуть в реальность из мистического туманного мира горы Нимба, древнего места поклонения Богу-Творцу.

Если какому-нибудь фантасту нужна будет натура для создания образа глухой дыры на необитаемой планете, ему достаточно отправиться в “место, где ничего нет”. Впрочем, назвав таким именем пустыню Намиб (Namib Desert), местные жители слегка погорячились, ведь в её глубинах сокрыто столько удивительного и необычного.

Неумолимо надвигающийся с моря туман обволакивает бескрайние песчаные просторы. Он, как дымовая завеса, скрывает поле ожесточённого боя между холодным антарктическим течением и дышащей жаром пустыней. Плавно вздымающиеся дюны словно повторяют очертания океанских волн. С каждым мигом они отвоёвывают новую территорию у водной стихии. Свидетельством тому служит некогда гордо бороздивший Атлантику «Эдуард Болен», ныне «пришвартованный» в песках самой древней  и сухой пустыни на Земле. Совершая в 1909 году очередной переход вдоль западноафриканского побережья, мощное транспортно-пассажирское судно было до отказа загружено техникой, которую выписали из Европы представители алмазодобывающей компании. Коварный туман, замаскировавший опасное побережье Германской Юго-Западной Африки, как в те времена называлась Намибия, не дал капитану возможности избежать губительной ловушки – мели. Сегодня останки девяностопятиметрового «Эдуарда Болена» находятся почти в полукилометре от океана. Его зияющий дырами почерневший от времени каркас похож на скелет доисторического животного, который лишь благодаря своим гигантским размерам не был окончательно поглощён подвижными песками неумолимой пустыни Намиб. Впрочем, немецкое судно здесь не одиноко. Вдоль протянувшегося на сотни километров побережья разбросаны ржавеющие и гниющие остовы больших кораблей и маленьких рыболовецких лодок разного возраста и национальности. Есть здесь и «старожилы», окопавшиеся в песках много веков назад. Казалось бы, что может быть дороже алмазов, которыми природа щедро наградила суровые земли Намибии? Однако, в 2008 году, забыв про драгоценные камни, представители алмазодобывающей компании «Де Бирс», правительство и зарубежные специалисты с головой погрузились в авантюрное предприятие по извлечению португальского судна XVI века из прибрежных песков на севере от городка Ораньемунд (Oranjemund). Почти полтысячелетия назад Португалия могла похвастать большим торговым и военным флотом, чьи нау (трёх или четырёхмачтовые суда океанского класса) курсировали между Лиссабоном, Африкой  и Юго-Восточной Азией, перевозя на своих бортах ценнейшие по тем временам товары и несметные сокровища. Один из таких кораблей c многообещающим именем «Бом Жезус» (Добрый Иисус) стал очередной жертвой стихии у берегов Намибии. Разбушевавшиеся волны швырнули судно на острые камни, которым ничего не стоило вспороть деревянный корпус. Из разверзшегося чрева «Бом Жезуса» в воду посыпался бесценный груз. Благодаря особенностям прибрежной почвы, корабль и его сорокатонное содержимое сохранились в весьма пристойном состоянии. Восхищённым взглядам археологов предстали редкие португальские монеты крузадо, пушки, холодное и огнестрельное оружие, астрономические и навигационные устройства, личные вещи членов команды, коллекция из более чем 1800 медных слитков немецкой торговой компании Фуггер, более 2000 золотых и серебряных монет различных государств – торговых партнёров Португалии, 2 тонны слоновьих бивней, вывезенных из африканской саванны. Кто знает, сколько ещё сокровищ спрятано на «Берегу скелетов» (Skeleton Coast). Так окрестил растянувшуюся на 2000 километров омываемую океаном пустынную полосу Джон Генри Марш, издавший в 40-х годах прошлого века книгу об одном из печально известных кораблекрушений. Литературное название прижилось и стало официальным. Торчащие из песка рёбра погибших кораблей и погребённые под дюнами скелеты моряков, избежавших морской пучины, но нашедших свою смерть в безводной пустыне, вполне оправдывают наименование, данное этому гиблому и одновременно завораживающему своей суровостью месту.

Подобно древнему божеству африканского пантеона, повидавшая многое на своём веку пустыня Намиб безжалостна к слабым. Кто не смог приспособиться к её своенравному характеру – обречён на гибель. Печальная участь постигла некогда роскошные ветвистые акации, росшие у небольших озёр, образовывавшихся дождевыми водами реки Тсаучаб (Tsauchab river). Намиб безмолвно взирала на оазис, пока своенравные пески не начали своё наступление на речное русло. Красные дюны, приобретшие свой воинственных пылающий цвет благодаря примеси окисляющегося железа, окружили беззащитную долину стеной, превратив её из зелёного островка жизни в «Мёртвое болото» – Дедфлей (Deadvlei). Из потрескавшейся на солнце глиняной земли уродливыми мумиями торчат останки деревьев. Их скрюченным безжизненным стволам с парой ветвей вот уже шесть-семь сотен лет не удаётся превратиться в прах. Словно заколдованные чёрной магией, они были высушены до последней капли воды. Этот фантастический пейзаж, в котором на фоне ярко-синего неба красуется самая высокая в мире четырёхсотметровая «Сумасшедшая дюна» и виднеются безжизненные деревья,  поражает своей необычной атмосферой.

На фоне кладбища акаций настоящим чудом выглядит вельвечия. Это растение-экстремал напоминает пробившийся из-под каменистой почвы и застывший под палящим солнцем зелёный с красным отливом фонтан. Плоские листья-ленты, достигающие в длину нескольких метров, причудливо извиваются, переплетаясь между собой. Скупая на воду пустыня всё же дарит вельвечии шанс на выживание, пропуская почти на сотню километров вглубь своих владений туман, несущий живительную влагу. Именно её это удивительное растение жадно поглощает своими обширными листьями, спасаясь от неминуемой смерти в пустыне Намиб. Судя по возрасту отдельных экземпляров, туман не просто питает вельвечию, но и дарует ей завидное долголетие. Первые два листа, которые выпускает укоренившееся от семени растение, продолжают удлиняться всю его жизнь. Анализ этих листьев показал любопытствующим ботаникам двухтысячелетний возраст одной из вельвечий, ставшей национальным символом и занявшей почётное место на гербе Республики Намибия.

«Oh! Let my people go…»

Американский спиричуэл, XIX в.

Да не обидятся на меня любители пирамид, сфинксов, мумий и другой махровой древнеегипетщины, но сил больше нет делать вид, что в этой стране не на что посмотреть, кроме как, на наследие фараонов и их подданных. На самом деле, достаточно лишь покинуть долину Нила, перемахнуть через Суэцкий канал и оказаться на пустынной, но испокон веков бурлящей событиями земле: Синайском полуострове (شبه جزيرة سيناء// Sinai Peninsula).

Кажущаяся бескрайней каменистая пустыня, раскинувшаяся между Африкой и Азией, славится тем, что надёжно хранит на своих просторах священное для трёх религий место. Даже те, кто поверхностно знаком с жизненными перипетиями библейских персонажей слышал о пророке Моисее, его сорокалетней авантюре по выводу евреев из Египта в Землю обетованную и тёплой, в прямом и переносном смысле, встрече не с кем-нибудь, а самим Творцом. Библия не говорит напрямую, где именно состоялась эта знаменательная беседа тет-а-тет, поэтому маменька византийского императора Константина Великого, обладавшая огромным авторитетом и влиянием, решила поставить точку в этом вопросе. Так, с подачи императрицы Елены в IV веке нашей эры на скалистом юге Синайского полуострова появилось новое место христианского паломничества и отшельничества: часовня Неопалимой купины у подножия горы Синай (она же гора Джебель-Муса у арабов и гора Хорив у иудеев). Справедливости ради скажем, что современные исследователи библейских текстов несогласны с венценосной особой и склоняются к тому, что скрижали завета были получены Моисеем на другой горе, находящейся по-соседству, на Аравийском полуострове. Но так ли это важно, где именно находится святыня, если каждый всё равно получает то, что ищет: паломники ощущают экстатический прилив духовных сил и радость отпущения грехов, а не принадлежащие ни к одной из трёх конфессий путешественники – эстетическое наслаждение от созерцания дикой природы с гармоничными вкраплениями многовековых творений рук человеческих?

С наступлением темноты, когда сорокоградусная жара сменяется почти морозной свежестью, скалистый пейзаж оживляется вереницей людей, медленно, но верно приближающихся к заветной цели. Для этого им нужно преодолеть нелёгкий горный путь, тянущийся несколько километров и завершающийся семью с половиной сотнями ступеней, то выдолбленных в острых камнях, то выложенных из шатких валунов. Наградой им будет удивительный по красоте восход солнца, который они наблюдают, укрывшись от пронизывающего ветра под стенами маленькой греко-православной часовни Святой Троицы. Поднимающееся на Востоке светило очерчивает нежным светом теряющиеся в дымке горные хребты. Глубокие чёрные тени прямо на глазах мельчают, съёживаются, словно испаряются с каменной поверхности под солнечными лучами. Вместе с приятным, ещё не обжигающим теплом, сменившим ночной холод пустыни, приходит чувство обновления, покоя, умиротворения и счастья от увиденного и прочувствованного. Хотя эффект окрыления от подъёма на гору Синай действует достаточно долго, всё же при спуске многие паломники пользуются услугами местных жителей. Взобравшись на горбатую спину одного из принадлежащих бедуинам “корабля пустыни”, путешественники отправляются в путь, прозванный Верблюжьей тропой.

Бедуины испокон веков кочевали от места к месту на обширной территории, простирающейся от их родины Аравии до африканской Сахары. Некоторые из них обрели свой дом на Синайском полуострове, но не у всех племён этого региона одинаковая история и корни. В далёком VI веке нашей эры император Юстиниан решил увековечить себя учреждением и строительством монастыря-крепости в одном из святейших мест христианского мира. Для охраны этого предприятия он снарядил на Синай две сотни римских солдат, которым было позволено взять с собой семьи. Половина из них была переброшена из центрального Египта и упоминалась в арабских источниках как Бни Салех («сыновья Салеха»). Другая же половина – Эль Лахмин («люди из Чёрного моря») – представляла собой сборную солянку балканских и причерноморских народов Малой Азии, преимущественно греков и валахов. Их потомки, веками смешивавшиеся с местными арабскими племенами и, в итоге, принявшие ислам, превратились в бедуинское племя джебелия («горные»), которое до наших дней плодотворно и взаимовыгодно сотрудничает с обитателями и гостями православного монастыря Св. Катерины. Даже многовековой кочевой образ жизни этих горных бедуинов, вынужденных искать новые пастбища для коз и овец, не смог заглушить привычку их предков облагораживать свою землю. Их многочисленные соплеменники разбивают шатры в оазисах, разбросанных по всему полуострову, в то время как джебелия создают островки жизни высоко в горах своими руками. Эта традиция имеет ещё более глубокие корни, чем может показаться на первый взгляд. Ранним христианам, бежавшим от преследования властей Римской империи в горы Синая, а впоследствии и обосновавшимся там монахам, не оставалось ничего другого, как путём непримиримого противоборства с суровыми условиями горной пустыни, кропотливого труда и многолетних наблюдений начать выращивать необходимые для жизни культуры. Их опыт успешно переняли посланные императором переселенцы и их потомки джебелия, ставшие хранителями садоводческого искусства. С наступлением знойных месяцев летнего сезона они перекочёвывают повыше в горы, на свои «дачные участки».

Стоит лишь свернуть с проторённой туристической тропы и отыскать русло высохшей реки, в чём вам непременно поможет местный проводник, как среди нагромождения серо-бурых камней ярким пятнышком вспыхнет удивительный сад. Он надёжно огорожен сложенной из небольших камней оградой, защищающей от непрошенных гостей из местной фауны и от наводнений, случающихся, когда горные снега тают под напором весеннего солнца. Подойдя ближе, вы с удивлением обнаружите разнообразие произрастающих здесь деревьев и кустарников. Если долинные оазисы могут похвастаться лишь пальмами, то горные кармы («сады») с их кипарисами, миндалём, гранатами, оливами, инжиром, абрикосами, айвой, шиповником, шелковицей и виноградом могут смело претендовать на звание «эдемских». Отдыхающих в тени деревьев путников окружает удивительный аромат душистых трав, которые бедуины использовали испокон веков в медицине и кулинарии. Наслаждение от созерцания садом дополняется, вполне в японском духе, чаепитием. От души сдобренный сахаром насыщенный напиток представляет собой смесь чёрного чая с травами хабак и мармарея, собрать которые можно только на Синайском полуострове. Они не просто придают чаю лёгкий привкус, напоминающий мелису и шалфей, но, как говорят местные старожилы, благотворно влияют на пищеварение, нервную систему и кровообращение. После бедуинского чая поход по горным тропам покажется не таким уж и утомительным. Но не спешите покинуть гостеприимный приют, ведь, дождавшись ночи, можно стать свидетелем зажигательной вечеринки по-бедуински с её весёлыми танцами под специфические трели, выписываемые женщинами и девушками. Перед выстроившимися в линию мужчинами выплясывают закутанные с ног до головы танцовщицы, так что никакого «голого» танца живота не ждите. Но ночью, при свете костров, древние ритуальные пляски жителей пустыни завораживают. Накинутые на головы и плечи бедуинок чёрные и тёмно-синие шали богато расшиты бисером, стеклярусом, монетами, пайетками, золотыми и серебряными нитями. Глядя на женщин, кажется, что перед вами в темноте танцуют призраки, чьи движения можно заметить лишь по переливам отражающих огонь блестящих деталей их одеяний. Только пение мужчин и дружные хлопки в ладони сопровождают этот магический танец, возвращающий на столетия назад.

Если бы при выборе очередного места отдыха мы ориентировались исключительно на древние названия того или иного края, то наша карта туристических предпочтений выглядела совершенно по-другому. Ну какой здравомыслящий человек отправится в страну, почти вся территория которой представляет собой «землю, мучимую жаждой»? Но, несмотря на пугающее название, толстосумы выкладывают по несколько тысяч долларов в день, чтобы встретить рассвет в уединённом бунгало, расположенном в самом сердце этого экзотического места. Полторы сотни лет назад, посвятивший себя путешествиям по югу Африки Давид Ливингстон написал: «… столь прекрасным пейзажем, должно быть, любуются ангелы во время своего полёта». Посмотрим и мы на великолепие щедро одарённой богами Ботсваны (Republic of Botswana).

Настоящим раем среди пекла пустыни Калахари покажется дельта Окаванги – «реки, которая никогда не находит моря». В этом самом обширном оазисе на земле нашли свой приют тысячи видов животных и птиц. Если задуматься, почти в любом уголке дикой природы нужен проводник, который поможет хотя бы краем глаза увидеть жизнь той или иной зверушки или птички. В национальных парках Окаванги проводник нужен скорее для того, чтобы помочь избежать встречи с фыркающими и готовыми напасть в любой момент бегемотами, мигрирующим стадом буйволов или не попасться под раздачу во время выяснения отношений между слонами. Только здесь можно наблюдать поразительное зрелище, когда несметные полчища пеликанов приводняются на поверхность реки, превращая её в колышущееся белое море. Даже африканский зной ни на минуту не останавливает бурлящую жизнь ботсванской саванны, буквально кишащей животными, пернатыми и другими божьими тварями.

Пожалуй, в этот раз не будем углубляться в историю описываемых земель, ведь нам пришлось бы начинать с самых истоков зарождения человечества. Именно здесь, по предположению учёных, жили условные Адам и Ева. Так что, если кто-то всё ещё приписывает себя к чистокровным арийцам или потомкам богов, то пусть не обольщается, ведь все мы выходцы из Африки, в которой по прихоти то ли природы, то ли высших божественных сил стали расхаживать чуть более разумные представители двуногих млекопитающих. Сторонники креационистской теории, не спешите закидывать учёных камнями, ведь они, в отличие от местных жителей, хотя бы выдвигают более или менее правдоподобные версии. По мнению ботсванских аборигенов, людским прародителем был одноногий гигант – охотник Матсеинг, живший в центре земли. Однажды он выбрался через водоём на белый свет. За ним последовали животные и люди. Наследив, в буквальном смысле слова, на окружающей водоём почве, они разбрелись по африканским землям. Отпечаток ноги великана, как и множество человеческих и звериных следов до сих пор можно видеть на камнях, разбросанных на юго-востоке Ботсваны, в округе Кгатленг (Kgatleng). В этих каменных углублениях собирается дождевая вода, поэтому легендарное место не раз превращалось в спасительный водопой среди высушенных земель пустыни Калахари. Впрочем, заслугу по спасению соплеменников от жажды местные шаманы приписывали не столько естественным атмосферным явлениям, сколько успешно проведённым ритуалам по заклинанию дождя.

Однако, версия местных жителей о происхождении людей не кажется столь невероятной, когда посмотришь на удивительных охотников, словно пронёсших из поколения в поколение на генетическом уровне мастерство своего предка Матсеинга. Вооружившись маленьким луком, с которым впору лишь детям играться, бушмены Калахари умудряются вернуться с охоты, неся тушку быстроногой антилопы, чьё преследование может растянуться на несколько дней. Главное, успеть вернуться до того, как племя решит собрать свои нехитрые пожитки и переместиться на новое место, более богатое червячками, корешками, саранчой, личинками термитов, ягодами и другими деликатесами бушменской кухни. Невольно вспоминаю некоторых дам в наших супермаркетах, привередливо выбирающих продукты определённого производителя и проверяющих срок годности. У счастливых бушменских хозяек такой проблемы нет, ведь в ход идёт всё, что не содержит яд. Впрочем, и к яду эти прирождённые охотники и следопыты привычны. Некоторые из них с юного возраста принимают незначительные доли змеиных ядов, дабы в случае настоящей атаки какого-нибудь ползучего гада, выработавший иммунитет организм справился с отравой более успешно. Как ужасно бы это ни звучало, но каждый член племени ежедневно просыпается с одной задачей – раздобыть еду и воду. Живя в засушливой африканской саванне, бушмены научились извлекать влагу практически из всего. Запастись водой можно, собрав её во время непродолжительного сезона дождей. Лёгким движением темнокожей руки, страусиное яйцо превращается в элегантную фляжку, обвитую травой и гибкими стеблями растений. Надёжно законопатив «горлышко», бушмены закапывают баклажки в песок под кустами, оставляя на чёрный засушливый день схроны прохладной и относительно свежей воды. Если в поисках новых охотничьих угодий на пути племени не попадаются припасённые фляжки, всегда можно попробовать вырыть ямку или даже колодец в том месте, где когда-то плескалась река. На дне такой ямы рано или поздно начнёт сочиться пусть грязная, но всё же живительная влага. Такие колодцы – достояние клана, сокровище, которое надёжно скрывается от посторонних глаз. Кстати, называть Калахари землёй без воды было бы неверно. Её здесь хоть отбавляй, просто она спрятана на глубине более 300 метров, и ни один даже супертерпеливый и выносливый бушмен не возьмётся добывать воду оттуда. Напиться можно, расколов дикую дыню цамма, которая по своей окраске больше похожа на арбуз. Миниатюрный плод, размером с кокос, столь ценен в условиях засушливого климата, что стал объектом ритуального бушменского танца, исполняемого девушками. Сегодня осталось крайне мало этих низкорослых полуобнажённых детей природы, живущих так, как жили их предки много тысячелетий назад. Земли, где бушмены охотились испокон веков были превращены в заповедники и национальные парки, где заботятся об исчезающих видах животных в ущерб исчезающему виду доисторической культуры. Там, где раньше паслись антилопы и ориксы, царствуют коровы и козы. У бушменов нет понятия частной собственности и они до сих пор считают, что все дары природы, в том числе и домашний скот – принадлежат всем и никому; поэтому они искренне недоумевают, когда очередного охотника, завалившего из лука чью-то козу, полиция тащит в участок. Постепенно бушмены ассимилируются, устраиваются на работу к фермерам и теряют свои охотничьи инстинкты. Но тем ценнее те впечатления, которые получают путешественники, соприкоснувшиеся с суровым и полным приключений миром настоящих кочевников.

Если блеск капель воды, сверкающих на ярком африканском солнце всегда был отрадой для глаз бушмена, то для его оседлых и пристрастившихся к благам западной цивилизации соотечественников милее сияние драгоценных камней. Миллионы лет назад непоседливая магма пробивала себе путь из недр земли на поверхность, создавая в земной коре своего рода гигантские трубы. Бывало, магма выплёскивалась из жерл вулканов, а иногда просто застывала внутри созданных ею вертикальных каналов, получивших название кимберлитовых трубок. По прихоти природы в потоках магмы содержались соединённые особым способом молекулы углерода, которые сами по себе не представляли особого интереса, если бы не человек, наделивший разбросанные в кимберлите алмазы особым статусом. Убийственные свойства этого кровавого камня хорошо описаны в повести «Алмаз раджи» Роберта Л.Стивенсона. Даже те, кто не является счастливым обладателем кольца с бриллиантом в один карат более или менее представляют себе, как выглядит эта побрякушка, украшенная огранённым алмазом, размером с горошину. По предварительным данным, недра Ботсваны хранят ни много ни мало порядка двухсот миллионов карат алмазов. Это не значит, что запасов хватит на двести миллионов колечек. Лишь четверть добываемых камешков пригодна для создания ювелирных изделий. Остальные алмазы называются техническими и используются в промышленности как самый твёрдый из известных человеку материалов. Несмотря на богатейшие залежи алмазов, скрывающиеся под засушливой землёй африканской страны, добыть эти драгоценные камни не так-то просто. Для того чтобы к ювелиру попал бриллиант в один карат, трудолюбивые шахтёры должны «перелопатить» в среднем 250 тонн кимберлитовой руды и отсеять около миллиона более мелких камушков. Знаменитый алмазный рудник Джваненг, название которого переводится как «Место маленьких камней», шахты Карове и Орапа могут похвастаться настоящими сверкающими гигантами неимоверной чистоты. Один такой красавец, название которого переводится как «Редкая находка» весом в 1758 карат был выкуплен модным домом Louis Vuitton. Это второй по величине алмаз в мире, который, в отличие от его «кровавых» собратьев, принёс не смерть, а благо народу Ботсваны.

Каждый ребёнок, росший на советской мультипликации, чётко усвоил одно правило: ни за что на свете не ходить гулять в Африку, дабы не быть укушенным, побитым и обиженным недружелюбными представителями местной фауны и ужасным разбойником. Занося Африку в «чёрный список» тревел-направлений, создатели мультфильма забыли о существовании одного африканского государства, в котором живут вполне безопасные и дружелюбные зверушки, а местные жители, некоторые из которых считаются потомками пиратов, никогда не промышляли разбоем. Итак, забудем необъективную рекомендацию и отправимся гулять по удивительному и самобытному Мадагаскару (Madagasikara).

Пару тысяч лет назад в морскую прогулку на каноэ отправились искатели приключений из Юго-Восточной Азии, точнее её австронезийской части. Преодолев нешуточное расстояние, они наконец-то причалили к заросшему буйной тропической растительностью клочку суши. Этим клочком оказался четвертый по размеру остров мира – Мадагаскар. В свою очередь, с другой стороны света более короткую прогулку предприняли африканские племена, первыми из которых были банту, преодолевшие пятисоткилометровый Мозамбикский пролив. Несмотря на то, что азиаты предпочитали горные центральные районы острова, идеальные для выращивания их любимого риса, а выходцы из Африки облюбовали побережье, взаимопроникновение культур и смешанные браки были неизбежны. Поэтому не удивляйтесь, если лица темнокожих малагасийцев будут напоминать раскосых жителей индонезийских, малайзийских или филиппинских краёв. В гремучую афро-азиатскую кровь примешались гены арабских торговцев, европейских пиратов и колонизаторов, проведших несколько сотен лет на острове, оставив его лишь в середине ХХ века, с возникновением независимой республики Мадагаскар. Неизвестно, был ли остров необитаем до прибытия азиатов и африканцев, но местные жители утверждают, что до того как их предки вступили на земли Мадагаскара, здесь обитали аборигены – вазимба. Кто-то описывает их как темнокожих пигмеев, промышлявших охотой на гигантских лемуров и эпиорнисов и укрывающихся от остального мира в пещерах цинги (уникальные малагасийские карстовые образования), телепатически улавливая приближение чужаков. Ну а большинство малагасийцев приписывает вазимба свойства малообщительных духов природы, обитающих в укромных уголках острова. Людей они не очень то любят, поэтому могут напакостить или с удовольствием наказать за нарушение одного из сотен фади, то бишь табу.

 Кроме веры в нелюдимых полуросликов-вазимба, малагасийцы вот уже не одно поколение верят в покровительство предков, чьи души образуют божественный пантеон.  Многие народы по всему миру хотя бы раз в год вспоминают своих дорогих покойников, приходя на кладбище и с большей или меньшей помпой проводя там поминальный день. Малагасийцы же в прямом и переносном смысле перемывают косточки своим предкам, совершая обряд «переворачивания костей». Так с малагасийского переводится название весьма своеобразной традиции – фамадиханы. Раз в пять-семь лет, в указанный шаманом день в каждом фамильном склепе наступает «день открытых дверей». Толпящиеся возле места погребения участники фамадиханы с нетерпением ждут, когда местный «джаз-бенд» отыграет национальный гимн и зазвучит музыка повеселее. Хотелось бы сказать, что под звуки фанфар, но, на самом деле под режущее слух верещание нескольких дудок или труб и удары барабанов из склепа одни за другими выносятся мощи, которых ждёт процедура промывки, чистки и оборачивания в новый шелковый саван, пропитанный отваром дерева нату. Стаж покойника можно определить по толщине свёртка, некоторые из которых кажутся практически пустыми и невесомыми, словно от тела на самом деле остались только кожа да кости. Но это никого не смущает, ведь дух предка никуда не исчез и способен общаться со своими потомками. К тому же, малагасийцы ждут того момента, когда тело полностью разложится и дух предка повысит свой ранг, став частью высшего божественного мира. Покойника сажают за обеденный стол, на котором дымятся свежеприготовленные жертвенные зебу, и наливают чарку-другую рома, ласково разговаривая с ним и прося помощи. Под конец этого весёлого мероприятия с усопшим водят хоровод вокруг места погребения: родственники водружают свёрток с мощами на свои плечи и семь раз обходят склеп, пританцовывая и подпрыгивая под звуки всё того же поминального оркестра. Особо массовые фамадиханы не обходятся без потасовок, в которых свёртки вырываются из рук одних родственников группой других, ведь каждый хочет получить свою долю благословения от почившего предка. Глядя на это, невольно вспоминаешь народную забаву по перетягиванию каната. Завершается это многодневное действо водружением покойников обратно в склеп и новой дракой за куски ткани, на котрой носили завёрнутое в саван тело. Лоскутки, «заряженные» позитивной энергией, приносят удачу, а отведавшая их женщина непременно забеременеет, поэтому за обрывки ткани ведётся не менее ожесточённая борьба. Чужеземцев не очень охотно пускают на это семейное мероприятие, но даже если вам удалось затеряться в толпе родственников, друзей и соседей, то нужно помнить о многочисленных табу, регулирующих чуть ли не каждый момент жизни малагасийцев.

Фади, так местные жители называют запреты на то или иное действие, могут касаться абсолютно любой сферы. Подобно тому, как в США существуют странные законы, возникшие после прецедента – запрещено кидаться осьминогами, занимать государственную должность, если вы участвовали в дуэли, давать алкоголь лосям, есть гамбургеры по воскресеньям – на Мадагаскаре существуют абсурдные фади, появление которых обусловлено реальным случаем, приведшим к драматическим или трагическим последствиям.  Однажды, принцесса одного из мальгашских племен решила пообедать рыбой, усевшись на пороге своей хижины. Завершить трапезу ей не удалось, потому что она подавилась косточкой и скончалась. Эта печальная история стала поводом для очередного строжайшего фади, запрещающего беременным женщинам есть рыбу, а заодно и всем женщинам сидеть на пороге своего жилища. Одним из элементов культа фади  можно назвать систему малагасийского фэншуя, именуемого винтана. Подобно своим дальним родственникам из Юго-Восточной Азии, жители Мадагаскара живут по лунному календарю. Наблюдая за перемещением Луны, малагасийцы следуют её пути, когда подходят к дому. Так, если вы идёте с севера, вы не можете сразу зайти в западную дверь. Вам необходимо обойти дом, чтобы зайти с востока. Нарушение этого «правила дорожного движения» приведет к гневу духов предков. Еще больше они разозлятся, если кто-то пройдет через восточную дверь, предназначенную только для их пользования. В этом случае, если уж кто-то из живых воспользовался дверью мертвецов, то долго ему жить не придётся.  Но если бы только предки диктовали малагасийцам правила винтаны. Есть еще и злые духи, обитающие на юге. Боящиеся огня зловредные существа нейтрализуются размещением очага в южной части дома. Ну а если какому-то бесёнку удалось задержаться в жилище, то нельзя ему дать шанс напакостить, устроившись спать головой на юг, только если вы не колдун. По правилам винтаны северная сторона вполне благоприятна для сна. В противовес опасному югу и неблагоприятному западу, восток был назначен священной частью света, откуда пришли далёкие предки жителей Мадагаскара. Винтана регламентирует не только обустройство дома и направление движения, но и предписывает что стоит или, наоборот, не стоит делать в тот или иной день недели. В понедельник нельзя есть зелёную пищу и не стоит начинать серьёзное дело; вторник – день любви, но не работы; среда – злой день для живых и идеальный для похорон; четверг хорош для свадеб и строительства домов; пятница – кровавый день гнева королей; суббота – день детей и молодёжи; воскресенье – самый счастливый день. Представляете, насколько медленно идёт жизнь на острове, если для любого дела отведён всего лишь один день в неделю, да и то, что ни дело натыкаешься на какое-нибудь табу? Неспроста у Мадагаскара появилось прозвище «Мора-мора», что означает «тихо-тихо», «не спеша».

К счастью, малагасийцы не ждут одного единственного дня в неделю, чтобы «сыграть» так называемую «ванильную свадьбу» (Mariage de la vanille). Начинается это мероприятие ранним утром, когда десятки женщин и детей входят под покров густой экваториальной растительности дождевого леса и проводят одно из удивительных таинств природы. Вооружившись гибкими шипами цитрусового кустарника, работники ванильной плантации опыляют один за другим цветы лианы Vanilla planifolia, чтобы у нас с вами была возможность наслаждаться одной из самых нежных и изысканных специй. Каждый цветок может быть опылён только раз в году, в определённый день и час. В далёкой Мексике, родине ванили, природа позаботилась о создании единственного рода пчёл, опыляющих эту орхидею. Привезённая французами на остров Реуньон, а затем и на Мадагаскар контрабандная ваниль оставалась неопылённой, а следовательно, не приносящей драгоценные плоды-коробочки, которые мы по незнанию называем стручками. Лишь благодаря любознательности двенадцатилетнего мальчика-раба, работавшего в саду и однажды получившего урок по ботанике от своего хозяина, африканская орхидея стала наконец-то приносить плоды. Юный Эдмон Альбиус тростинкой поднял перегородку, разделявшую пестик и тычинку цветка и, сместив её, дал возможность сумке с пыльцой соединиться с рыльцем пестика. Так, на протяжении двух сотен лет с июля по октябрь на плантациях Мадагаскара происходит «ванильная свадьба». Полусозревшие коробочки снимают с лианы, обдают кипятком и, завернув в специальную ткань, оставляю «пропотеть». Делается это для того, чтобы прекратить процесс созревания и запустить ферментацию. Около месяца ваниль сушится по несколько часов на солнце и еще месяц – на сквозняке в тени. В результате обработки на ванильных коробочках кристаллизуется ванилин, придающий этой специи неповторимый аромат. Из-за сложной технологии выращивания и обработки стоимость настоящей ванили доходит до пяти сотен долларов за килограмм. Так что, покупая в ближайшем супермаркете за копейки пакетик с ванилью задумайтесь: а прошла ли она церемонию «ванильной свадьбы» или является суррогатом?